Калинка-защитница

Среди множества записанных мною песен всё-таки драгоценными являются самые старые, обрядовые песни. Их сразу отличишь - они красивые, они не рифмованные, в них такое буйство фантазии, какое могло сконцентрироваться только несколькими веками песенниц.

Настоящей жемчужиной мне кажется песня «Как во поле-поле». Свадьба птиц, о которой там поётся, это отголоски обрядовых языческих песен, когда тотемами родов (покровителями) были птицы и звери. А сколько юмора!

«Орёл-от - царева дорога, орлица-то царица, филин - орхирей, жена-то его - орхирейка, совушка - просвирня, белые гуси - бояры, серые гуси - поезжаны, воробушки - поскакушки, скворчики - чиковаты, малиновки - вороваты, пиголицы - красные девицы, ворона-то вшива подоплёка...» и т.д.

Похожая песня - хоровод птиц использована композитором Н.А. Римским-Корсаковым в опере «Снегурочка». Видимо, в то время этот сюжет был известен. (Кстати, вспомним современный мюзикл Александра Басилая «Свадьба соек»).

Не только животные и птицы были охранителями родов, но и растения - деревья, цветы. Поэтому припев песен «Калинка-малинка», а их в Липовке пели несколько вариантов, тоже идёт оттуда - из глубины веков, когда калина или малина могли быть священными растениями для какого-то рода.

Кстати, в Липовке были свои Калина и «калинята».

Из тех давних времён идёт традиция сравнивать мужчин с ясными соколами, а женщин - с лебёдушками.

Когда женщина была главней мужчины?

Интересна песня «Было у нас во садочке». В ней отголоски давно забытого матриархата (когда главенствующую роль в роду играли женщины). В песенке говорится о городе, в котором «старостой - Татьяна, выборной - Варвара, скоро писать - Окулинка, к мосту гонять - Катеринка, мелконьки дробинки - Оринка» и т.д. В наше время это воспринимается как комическая ситуация. А корни её уходят в те века, когда в этом никто не видел смешного.

Песня «Таня на базар ходила» несёт в себе образ умной девы, как в сказке «Василиса Премудная» или «Умная дочка», и даже «Сказание о Петре и Февронии Муромских». Сюжет, когда умная дева либо отгадывает хитроумные загадки (помогает мужу, отцу их разгадать), либо загадывает их, известен в сказочных и апокрифических сюжетах. И то, что его сохранили и липовские певуньи, говорит об их высоком художественном вкусе и чутье. А между тем этот сюжет тоже восходит своим происхождением к матриархату. Да, были женщины в русских селеньях!

Почему Илья ходил по полечку?

Гадальные подблюдные песни в Липовке назывались «Илею». Восклицание «Илею!» - это утраченный в современном русском языке звательный падеж от имени «Илья!» Почему же в гадальных песнях обращались именно к Илье?

Илья-Пророк - один из самых почитаемых святых на Руси. Он считался покровителем хлебов и вообще всякого урожая. Поэтому и пели: «Ходил Илья по полечку, Считал Илья сослончики...»

Но христианский праздник Ильи-Пророка, как это ни покажется странным, отмечали в день 20 июля (2 августа по новому стилю), который до крещения Руси считался днём грозного божества Перуна - бога-громовержца, а в самой древней древности - до Перуна - в этот день чествовали языческого бога Рода, покровителя неба, молний, дождя, человеческого рода. Так новое наслаивалось на старое, делалось привычным, благодаря схожести, постепенно входило в традиции, полностью вытесняя старое.

Вот из какого глубокого прошлого дошла до нас липовская песня! Поэтому и ходит Илья по полечку, считал сослончики, по-хозяйски, по-отечески - много ли хлебушка у мужика нонешной год?

Куда вьюн положить?

В этой песне зашифрован обычай - после Радоницы и до субботы Троицы поздравлять молодых с первой весной совместной жизни. Этот обычай назывался «Вьюнчик». Его приурочивали ко дню поминовения усопших предков, чтобы они помогли молодым в их семейной жизни.

А вот песню «Как за розвезью» я ещё не окончательно поняла. С неё начинается шествие девушке в лесок за берёзками. Она начинает песенный цикл Троицких хороводов.

«Как за розвезью, за зелёною,
За белым светом, за черёмушным
Мой-от батюшка
у ворот стоит,
У ворот стоит,
во терём кричит...»

Пока всё понятно - на Троицу дома украшают зеленью. В данном случае - ветками цветущей черёмухи. Розвезь - развешены кругом ветки с листьями и цветами. И за этой розвезью стоит батюшка... Его не видно - он за розвезью, его только угадывает девушка. Эге, да ведь это не просто батюшка, это душа умершего отца! Ведь зелёные ветки для того и навешивали в домах, чтобы душам предков было где прятаться - в этом смысл украшения берёзками, черёмухами и другими растениями.

И вот отец «кричит», то есть зовет девушку в терем. Зачем? «Не во гусли играть, не во звончатые», то есть не веселиться. А «шить шириночку чистым золотом, частым серебром». Отец зовёт её вышивать полотенце!

Полотенце вообще в традициях русского народа играет большую роль. Им обтирают новорожденного, им же дарят повитуху. Полотенца, вышитые своей рукой, невеста дарит дружке, родственникам жениха. Полотенцем украшали киот с иконами. На полотенце опускали гроб в могилу. Полотенце же вешали на крест на могиле - для души покойника.

А раз уж песня эта поётся в Троицкую субботу, то понятно, что назначение этого полотенца, которое девушка должна вышить золотом и серебром, поминальное. Причём, считалось, что чем длиннее полотенце, тем лучше оно послужит покойному, вытащит его из беды.

До сих пор существует обычай в некоторых областях - дарить полотенце «на первую встречу», то есть первому, кто окажется на пути выносимого из дома покойного. Я сама подавала по маме льняное полотенце. Это, конечно, язычество, церковь не одобрила бы мой поступок, но надо уважать традиции и их носителей - старушек, которые стали бы волноваться, не исполни я этот обряд.

Так что в этой первой и самой, видимо, необходимой песне девушке предстоит совершить обряд поминания своего отца, для чего он её и «кричит» из-за зелёной розвези цветущей черёмухи.

Это я так поняла.

Не верь ушам своим

Устное народное творчество потому так и называется, что передавалось от поколенья к поколенью - из уст в уста. Репертуар песен был обширен, и каждый знал свои любимые. Но были такие певуньи-песельницы, которые знали все! Как не восхищаться такой феноменальной памяти!

Но этот способ передачи песен стал давать сбои, когда появились народные песни, имеющие литературный источник (например «Коробочка» на стихи Некрасова).

И тут в песни вкрались странные непонятные, а порой и нелепые слова и обороты. «В одном городе близ Саратова под названьем есть город Петров» зазвучало как «В одном городе Бессаратове» А просто литературное слово «близ» незнакомо человеку, который услышал и запомнил эту песню от исполнителя, чаще употреблялось слова «около», «возле». Это «близ» слилось с Саратовым, и получился несуществующий город Бессаратов, в котором и почему-то есть другой город - Петров.

В песне, записанной мною от тёти Лиды Караваевой, есть строка «перед лицом вогильной красоты». Эта «вогильная» красота мне долго не давала покою - что же там на самом деле? И вот обнаруживаю в одной книге романс В. Немировича-Данченко «Закинув плащ, с гитарой под полою», почти полностью совпадающий с текстом, записанным от тёти Лиды. Кроме, конечно, слова «вогильной». Там было « перед лицом богини красоты»! Ну, конечно, откуда женщине, выросшей в православной семье и незнакомой с античной мифологией, знать слово «богиня»? В православии есть Бог, Богородица, но нет никаких богинь. Вот и появилось странное, нелепое слово.

Известная до сих пор среди уроженцев Липовки песня «За лунной зарёй, где зеркальные воды» - это вариант распространённой блатной песни «Луной озарились зеркальные воды». Уже с самой первой строки пошло то самое народное устное творчество! Нет в лексиконе липовского жителя слова «озарились», это слово литературное, книжное. И оно исчезает. Вместо «луной озарились» появилось «за лунной зарёй».

Герой песни говорит своей девушке: «Я вор, я бандит, я преступник всего мира». Так и поют до сих пор. А блатари пели «сын преступного мира» - по-книжному, или, скорее по-газетному. Такой оборот был непонятен, поэтому и не услышан, а вот «преступник всего мира» - это и понятно, и сразу показывает на масштаб - пожалуй, такого сейчас разыскивали бы через Интерпол.

Любопытная трансформация произошла с песней «Жил я в городе Одессе». В распространённой среди блатных версии песни есть такой диалог тюремщиков с заключённым:

- Сколько погубил ты русских? Сколько погубил жидов?
- Православных восемнадцать, двести двадцать пять жидов.
- За жидов тебе прощаем. За православных - никогда!
Завтра утром на рассвете расстреляем мы тебя.
Не плачь, мама, не плачь, папа! Не плачь, родная сестра!
Завтра утром на рассвете похороните меня.

В липовской версии этой песни диалог меняет смысл. Заключённый здесь - уже не черносотенец с некоей идеологией, а просто бандит.

«Ты скажи, скажи, молодчик,
Ты за што суды попал?»
Кто за кражу, за убийство,
А я - за тёмной за грабёж.
Отца с матерью зарезал, Жене голову срубил».

Очевидно, тому слушателю, который эту песню запомнил, мало что говорили цифры убитых «жидов». В Липовке не было еврейских погромов. Смысл песни оказался тёмен. А слова «папа, мама и родная сестра» запомнились. И эти-то персонажи, вместо того, чтобы плакать и хоронить героя песни, оказались его жертвами.

Зачем я это всё пишу? Может показаться, что я забавляюсь неграмотностью моих песельниц. Наоборот! Шлифование текста на слух - это такой своеобразный показатель душевного здоровья, что можно только восхищаться.

Любимая народная песня «Ванька-ключник» в авторском варианте В. Крестовского - длинная и довольно кровавая баллада. Там Ваню долго пытают, кровь у него хлюпает в сапогах, потом его вздёргивают на виселице, а княгиня зарезалась ножом в своей светлице.

Народ деликатно отсекает это смакование подробностей: «Князь спознался, сдогадался - посадил Ваньку в острог». И всё - никаких жестоких сцен. Всё-таки песни пелись в семейном книгу, где было полно детей. Народный вариант ещё и более целомудренный. У Крестовского Ванька за пытки мстит жестокому князю пытками ревности: подробным описанием любовных сцен с княгиней. Народ же видит Ваньку рыцарем, который свою любимую не выдаёт: «Ты скажи, скажи Ванюша, сколько лет с княгиней жил? - Про то знает мать-подушка, да перина пухова, про то знает лишь Ванюша да княгиня молода». И никаких подробностей! Такой своеобразный пример нравственности...

Л. Уханова