Воспоминания Александра Федоровича Перевозчикова

Я, Перевозчиков Александр Федорович, родился 1 ноября 1924 года, по тому существующему административному делению, в деревне Липовка Старо-Трыкской волости Малмыжского уезда Вятской губернии, согласно метрики, выданной волостным Старо-Трыкским управлением. С средины 1925 года Липовка вошла в Кизнерский сельсовет Вятско-Полянского района Вятской области Нижегородского края. С 1 января 1935 года Кировская область стала самостоятельной

Я родился я в семье крестьянина-середняка Перевозчикова Федора Артемьевича, с 13 февраля 1907 года рождения, и матери Копаневой Наталии Дмитриевны, с 8 августа 1905 года рождения. Мать на 1,5 года старше отца. Хотя отец и мать, обвенчавшись в Богоявленском храме в с. Кизнер, с января 1924 года проживали вместе, я родился вне брака. Ко времени моего рождения отцу не было 18 лет, и брак не регистрировали. Брак у них заключен, согласно документов Старо-Трыкской волости, 11 марта 1925 года, когда отцу исполнилось 18 лет. Мне тогда было четыре месяца.

Мой дед, отец Фёдора, Артемий Иванович умер в 1923 году от ран, полученных в 1-ю Мировую войну. Осталась больная мать Федора - Надежда. Вести хозяйство было некому, кроме Федора. Сосватали Наталью, мою будущую мать, и они стали вместе вести хозяйство.

Старший брат Семен 1902 г.р. в гражданскую войну умер от тифа, оставив молодую жену Евдокию Григорьевых.

Бабушка моя, мать Федора Артемьевича, Надежда, уроженка деревни Балдейка, умерла, когда мне было 3 года, оставила еще 10-летнего сына Ивана, который жил в нашей семье, пока не стал самостоятельно работать.

(Мой дядя Иван Артемьевич после пяти лет учёбы, подростком, поступил работать переписчиком документов - у него был хороший почерк - в железком на ст. Кизнер. Потом пом. бухгалтера. Окончил курсы бухгалтеров. Работал в лесной промышленности в городе Малмыже, в деревне Русская Кама, в селе Зура. Из Зуры призван в армию и направлен на Дальний Восток, где участвовал в войне с Японией в 1945 году. В войну ему присвоено офицерское звание техник-интендант II ранга).

В хозяйстве были наделы земли, огород, луга. Имелась лошадь, корова, овцы, свиньи, куры и собака Полкан. Дом был с полными надворными постройками - хлевами, сараями, амбаром, каретником, холодной избой - клетью, навесами, воротами. К лошади были сбруя, телега, тарантас, сани, кошовка. Хозяйство имело вид закрытого двора, все постройки были покрыты деревянным тесом.

На середине участка-огорода стоял овин для сушки снопов и лабаз под соломой для обмолота снопов. Огород был около 50 соток, садили овощи, картофель, сеяли коноплю.

Соседи

Рядом с нами был дом двоюродного брата деда Артемия - Акима Никаноровича.

Жена Акима Анна родом из деревни Старый Трык. У них были дочери Екатерина и Агафья и сын Петре 1922 г.

У нас даже баня в проулке, ведущем к реке, была общая.

Моя мама была крёстной матерью их сына Петра, поэтому они звали друг друга «кума».

Екатерина погибла под поездом, Аганя умерла, а Петр погиб на фронте в 1943 году.

Наш дом был крайним на севере деревни, за домом овраг. Перед оврагом были ворота -выход из деревни. Там был когда-то телятник, но при мне там был пустырь, дальше болото. Было там футбольное поле.

Напротив нашего дома жили Слободины. Хозяин Ефим Силантьевич. У него были дети: дочь Мария вышла замуж в деревню Синярка, сыновья Павел, Яков и Иван, и ещё дочери Анна и Александра. Их мать - Вера.

Построили новый дом рядом со старым. Старый дом отремонтировали и поставили на край улицы напротив нашего дома. В нём поселился Павел, сын Ефима, со своей женой Александрой (звали Маней) родом из деревни Ст. Копки.

Сын Яков построил дом в конце улицы в сторону села Кизнер.

Иван остался в доме отца, а дочери вышли замуж и уехали.

Дом с постройками стоял крайним с севера деревни, за ним был лог, переходящий в пойму р. Люга. Воду на чай и приготовление пищи брали из колодца перед домом дяди Акима Никаноровича. В баню и на другие хозяйственные нужды привозили и приносили на коромыслах в ведрах с Люги.

Пашню и сенокосы делили по долям, согласно количества едоков. Для возделывания зерновых, льна, картофеля имелись в полях наделы. Трудоспособных в хозяйстве было двое - мать и отец, а членов семьи было шесть человек - бабушка Надежда, брат отца Иван, я и сестра Зинаида. Матери приходилось и водиться с нами, и работать по дому. Поэтому на период страды - уборки зерна нанимали посторонних людей за определенную плату, в основном, зерном.

Частенько к нам приходила прабабушка Татьяна - в дом своего мужа Ивана Харитоновича, к внуку Федору, моему отцу. Она жила у своей дочери Оксиньи в нашей же деревне, но там было пятеро детей, шумно, она уходила к нам, а потом снова возвращалась к дочери. Оксинья была замужем за Николаем Семеновичем Перевозчиковым. Прабабушка ходила, согнувшись в спине до 90 градусов, видимо, у неё был остеохондроз. Умерла она около 1930 года.

У прабабушки Татьяны в Липовке был еще один сын Иван, был женат на Насте Марфиной (по матери). Он рано умер, его сын Степан жил в д. Чемашур.

Родня

Из своих родных Копаневых я помню прабабушку Ирину Яковлевну, которая лежала больная в доме рядом - у Копанева Андрея Григорьевича, так как её дом был снесён по ветхости, и дед Дмитрий и его сын Василий строили новый. Вскоре бабушка Ирина умерла.

В детстве мы с сестрой Зиной часто бывали в доме у деда Дмитрия и бабы Анны. Они жили с семьёй сына Василия, брата моей матери. У них было своих пятеро детей, да ещё и мы части были там. Но ласки от деда и бабы хватало на всех. Они старались нас покормить и помочь.

Добрый был и Василий, брат мамы.Он много помогал нашей семье и советом, и делом, Большую работу - посевную, уборку и молотьбу выполняли совместно, да и по хозяйству тоже. А ведь у них ещё была мастерская по выделке шкур, в которой было очень много работы, и времени тратилось много.

Дед Дмитрий был глубоко верующий человек, староста Кизнерского Богоявленского храма, где часто бывал, всегда носил при себе кожаную сумку, особенно если шёл в церковь.

Друзья

В ранние годы я рос в семье. Были одногодки, с которыми я играл. Это двоюродный брат по матери Сергей Копанев, Иван Слободин (Ваньчик Санин), Илья Малюганов (Палагин), Петр Перевозчиков (Акимов). Ходили в лес, жгли костер, играли в прятки, купались в реке. Для игры мы изготавливали игрушки, коньки, свистульки из липы, тележки, лыжи. Играли в козлы, патроны, в мячики, в прятки-палочки, мушку, лапту, чижика. Катались с гор на санках и лыжах, а на коньках катались по льду Люги или на озерах.

А на реке по первому льду я решил покататься один. При повороте русла был обрывистый берег, где лёд ещё не окреп, и я провалился. Стараюсь выползти на лёд, а он ломается. Я порядочно времени возился, так как до дна ногами не доставал. Еле-еле выбрался и, конечно, побежал домой, а это было около полкилометра.

Ещё один раз по этой же причине мне пришлось возвращаться домой, не дойдя до начальной школы в село Кизнере. Наш путь лежал через так называемое место «мольбище». На этом месте когда-то удмурты-язычники справляли свой ритуал. Они делали жертвоприношение - живность, барана или быка, варили в котле на костре и потом молились истукану.

И вот, только что ночью речка замерзла, а утром мы вышли к этому «мольбищу» и подошли к реке. Я - «самый смелый» - решил проверить тонкий лёд и провалился, но там был залив, и было не так глубоко. А ноги обе замочил, и пришлось возвращаться домой - это примерно около двух километров. В школу в этот день я не пошёл.

Коньки

Когда я учился в начальной школе, мой дядя Ваня, который был старше меня на семь лет, подарил мне чугунные коньки. Я на них катался недолго и сломал один на две половинки. Уж так я переживал эту трагедию! Отдал кузнецу из починка Кизнер, но обратно его не получил, потому что чугун ковке не поддаётся, и он его отремонтировать не смог, а мне ничего не сказал.

Лыжи

Зимой катались на лыжах, которые делали в деревне, катались на салазках с гор в деревне.

Однажды мы ходили по снегу на лыжах в поле за огородами. Утром был небольшой наст. Вдруг из-под наста выскочил заяц русак - от нашего гама проснулся, пробил наст и побежал к большому логу. У нас были собака Миши Васи Глухого. Собака - за зайцем. А на склоне оврага и ниже наста не было, и заяц быстро бежать не смог. Я тоже бросился за зайцем, как и собака. В конце склона собака зайца догнала и его схватила за зад, а я тоже подъехал к зайцу и лыжными полками его колотнул, и заяц осел. Мы его взяли и во дворе Миши его ободрали, и всё это забрал Миша.

Я в школе написал всё это в сочинении «Как я провёл зимние каникулы?» Учительница мне не поверила. Хотя это была настоящая правда.

Родительские заработки

Чтобы заработать денег, родители ездили на лошади на разъезд Львовский (с 1936 г. - разъезд Ягул) для подвозки к вагонам дров и их погрузки в вагоны. В одну из таких поездок наш любимый пес Полкан попал под поезд. Мы все за него очень переживали.

На деньги, заработанные на погрузке дров, как говорила мама, была куплена швейная машина «Зингер». Покупали сахар, другие продукты и одежду.

Кроме того отец в 1929-31 г.г. ходил 7 км на станцию Кизнер на работу на пилораму железкома, на изготовление шпал для железной дороги.

В это время нас с сестрой уносили к бабушке Анне Елисеевне и деду Дмитрию Сергеевичу. Они жили вместе с сыном Василием Дмитриевичем и его семьей, в которой было пятеро детей. У самого Дмитрия Сергеевича и бабы было десять детей, из которых трое умерли в младенчестве, из оставшихся семи детей был только один сын Василий с 1903 г.р.

До образования колхоза, в период сева в личном хозяйстве, отец меня брал меня, шестилетнего, в поле. Сам он из лукошка сеял, а я верхом на лошади боронил за отцом.

Ранение Зины

Часто мы с Зиной оставались вдвоём в доме. Я решил её, двухлетнюю, покатать на шее. Поставил её на лавку против окна, а сам свою голову подставляю сзади между её ног. И столкнул её в окно, разбилось стекло и ранило ей щёку ниже глаза.

Второй раз мы играли в песке около дома Целищева Прокопия Савватеевича, и Зина увидела у полевых ворот лошадь, взяла прутик и хлестнула лошадь по задней ноге. Кобыла Никифора от неожиданности лягнула Зину и угодила по лбу выше глаза и задела щёку ниже глаза.

Мать и отец молотили во дворе ржаные снопы. Запрягли лошадь и увезли её в село Кизнер к доктору Джоржу. Там ей стянули рану нитками. Но Зина не выдержала боли и вырвала нитку. Остался шрам, который и сейчас ещё зияет на лбу.

Травма правой руки

Играя с ребятами, возвращались в деревню. У огорода Лаврентия Савватеевича я упал с досок, правой рукой угодил на жёрдочку - подложку под досками и сломал кость. Меня отец с матерью отвезли в Кизнер в больницу, где доктор Джорж соединил кости и положил лубки, обмотав их марлей.

Через две недели эти лубки сняли, и я опять нарушил соединение костей при падении. И опять эту процедуру врач повторил. Сделал он это добросовестно и профессионально. Зажило, и меня не браковали в армию, и до сих пор не болит.

Опиливание высокой и толстой сосны

Навес во дворе для молотьбы зерновых был невысок, и молотить снопы отцу было невозможно. Он выбрал в лесу оставшуюся от пожара сосну, и мы вдвоём пошли с пилой и топором её валить. Было неудобно её пилить ручной пилой, еле хватало её протягивать. Мы мучились очень долго, и много отец рубил топором. Когда она стала падать, её развернуло, и чудом мы не попали под её ствол. Всё-таки эту работу мы осилили. А вот возили её по частям длиной 50-60 см на телеге.

Детские лакомства

Перед нашим домом, перед окнами росла берёза, которую мы весной подрубали и заготовляли берёзовый сок. И черёмуха, хотя была не очень вкусная, мы тоже её ели. В овражке за изгородью был куст смородины, но что-то плодов её было мало.

На бугорке за овражком росла ива, но не верба, её в Вербное воскресенье не ломали, а чуть дальше у огорода росла хорошая рябина.

В Липовке яблони не росли, так как место низкое, и весной цветки замерзали и плодов не было. Росла дикая яблоня в огороде у Савиных Ивана Николаевича, но плоды были кислые. Черёмуха, калина и рябина росли.

Самая ранняя радость - сивириха. Это красные ягоды - ростки ели, которые позже превращались в ветки.

Лакомились мы ещё и кашкой - цветом сосны и молодыми зелёными верхушками той же сосны.

На лугах росла кисленка - щавель.

Повзрослев, в реке ловили рыбу и раков, осенью и весной устраивали за деревней костры, где пекли картошку.

Зимой в бане играли в карты на спички. В мастерской по выделке шкур у деда Димитрия пекли картошку и поджаривали лук и ели. Из живицы елей топили серу на жвачку.

В имении бывшего барина Львовского была маслобойка, работающая на воде, как и мельница. На маслобойке били конопляное масло. Распаренные и толчёные полуфабрикаты (ещё не отжатые) были очень вкусные и сладкие, мы их ели горстями.

Летом на бывшем пожарище в лесу подрастали невысокие деревья - сосенки, берёзки, осинки, росло много земляники. Полянки были все красные от ягод. Мы с сестрой Зиной ходили по ягоды, Как-то собирая землянику недалеко от переезда через жел. дорогу, услышали кашель, видимо, кто-то решил нас попугать. Мы испугались и убежали, оставив несобранные ягоды.

С ребятами ходили в поле за зелёным горохом, а в огороды за подсолнухами.

Однажды ходили воровать подсолнухи с Копаневым Никишкой. Набранные подсолнухи спрятала в лабаз за огородами, чтобы потом их очистить. Но этих подсолнухов не оказалось на месте, так как Никишка их раньше меня обмолотил и пустые выбросил, Сразу за рекой Люга - болото, сильно влажное. На кочках на мху росла клюква. Собирать её очень неудобно, можно и утонуть. Но мы иногда ходили собирать клюкву.

Заготовка орехов и малины

Меня лет с 5-6 брали в лес на заготовку орехов и малины.

Несколько подвод из деревни на лошадях выезжали на сбор лещины за деревню Яксер на расстояние 10-12 км.

Мы, малышня, сидим у телег, а взрослые, в том числе мои родители ушли в лес. Наберут орехов - принесут и высыпают в телегу и опять уходят в лес. Так набрали много. Привезли домой, высыпали в деревянные кадки и ставили вялить. Орехи через какое-то время стали лущиться легко. И все очистили. Куда они потом пошли, кроме еды в семье, я не знаю.

За малиной выезжали в лес за Старый Трык в сторону дер. Узюк несколько раз и не один год.

Сплав леса

В верховьях Люги заготовляли древесину - брёвна, и весной после ледохода, когда ещё полая вода, эти брёвна сбрасывали в русло реки, и они плыли вниз по течению вплоть до Вятки, где их сбивали в плоты и сплавляли дальше - до Астрахани. Случались и заторы этих брёвен. Мы в это время бегали по брёвнам с одного на другое, бывало, и проваливались в воду.

Ловля раков

В Люге было очень много раков, так как вода была чистая (раки не выносят загрязнённую и нехорошую воду). В тёплое время года мы пропадали на реке, купались, ловили раков и рыбу. Рыбу мелкую - усачей, вьюнов, бычков ловили обыкновенными столовыми вилками.

А раков приходилось искать в норах в слежавшемся торфе. Раки в норе устраивались носом к выходу. А их нос очень колючий, да и на клешнях острые когти (две штуки на клешне). Если норы располагаются на мелководье, то нащупываем руками, а если глубоко, то сначала нащупываем ногами и уже потом ныряем и достаём руками,

Помню, в один воскресный день вместе с гурьбой деревенских ребят я лично выловил и вытащил из нор 70 штук раков.

Мы их жарили на костре до красного цвета. Чистили панцирь на клешнях и на хвосте и белое вкусное мясо тут же у костра ели, приносили раков и домой, угощали семью. В половодье по мутной воде рыбачили рыбу намётами, так называемыми саками.

Деревенские праздники

На Новый год в деревне устраивали елку, а Первого мая и в день годовщины Октябрьской революции - демонстрацию с флагами. В деревне была построена сцена, где выступали местные артисты, устраивались лотереи ОСОАВИАХИМа в мастерской дяди Никифора.

В Масленицу - шествия с факелами, а ночью - костер из соломы, сжигали масленицу; в этот праздник устраивали катание по деревне на лошадях.

В Пасху ходили на всенощную в Кизнер в церковь. В это время в ШКМ показывали концерты и кино и лекции против веры в Бога.

Кино в то время было немое, его показывали и у нас в Липовке, во дворах под лабазом моего деда Дмитрия и Якова Петровича Ардашева.

После постройки двухэтажной пожарной, где на втором этаже сделали клуб, все мероприятия и летом и зимой проводили в клубе. Это примерно с 1932-34 г.г.

Колхозы

К этому времени в Кизнере уже был колхоз с названием «12 лет РККА», созданный в 1930 году.

А в 1935 году девять хозяйств деревни Липовка создали колхоз «Ударник», в 1936 году все жители, за исключением двоих, вошли в колхоз. Председателем колхоза был избран Слободин Иван Илларионович.

Вся земля, лошади, сбруя обобществлены. Впоследствии построены были конюшня, мастерская. Кузница и сушилка Ардашева Якова Петровича стали колхозными.

С 1936 года летом мы с мамой работали в колхозе, убирали урожай. Я ездил в ночное пасти лошадей в лесу и логах.

Знакомство с железной дорогой

Мне было лет пять, а друзьям чуть больше - собрались мы познакомиться с железной дорогой, посмотреть близко паровозы и поезда. Из деревни поезда было видно - за полтора километра - движущиеся по рельсам.

Всё это нам было интересно. Когда паровоз давал сигнал, мы пугались и закрывали уши ладошками. За это посещение я получил взбучку от матери.

Школа

А позднее ходили все в школу за шесть километров в село Кизнер. Начальная (бывшая церковно-приходская) школа, стояла под горой у речки Кизнерки. Потом семилетка (бывшая ШКМ - школа крестьянской молодежи), которая была на горе - напротив Богоявленского храма.

Нас, родившихся в 1924 году, было 12 человек, из них только четыре девочки.

В 1931 году, когда нам было 7 лет, мы пошли в школу. Родившихся в начале года приняли, а меня, ноябрьского, хотя я ходил тоже, Елена Сергеевна Курочкина не приняла. Меня приняли в 1932 году. Первой учительницей была Ложкина Нина Ивановна, жена председателя сельсовета. Во втором классе была жена директора школы Семакова Ирина Васильевна, в третьем классе была Смышляева Фаина Михайловна, жена зав.сельпо села Кизнер.

В четвёртом классе было две учительницы - по математике Смышляева Ф.М., по географии Пупова Ксения Семёновна.

Во втором классе Семакова И.В. отмечала мои способности к математике, так как я первым решал как устные, так и письменные задачи.

А вот в четвёртом классе был такой случай. На уроке географии мы проходили моря и океаны. Мы с Васей Перевозчиковым сидели на первой парте, где стояла чернильница-непроливайка, и тут же рядом учительница Ксения Семёновна положила указку. Вася решил поиграть указкой и кончиком её макнул в чернильницу. Учительница дошла до карты и этой указкой провела по карте, назвав и показав нам Каспийское море. Карта была испорчена, Ксения Семёновна расстроилась и выбежала к Смышляевой с жалобой на наш класс. Конечно, во всём разобрались, и занятие продолжилось.

Общежитие

В школу из деревни мы ходили пешком 2,5 км, а мне приходилось 3 км, так как пройти нужно было ещё и всю нашу улицу.

Ходили мы «по низу», т.к. село Кизнер на горе.

Была ещё одна дорога, её называли «по верху» на гору.

Ходили в школу, когда тепло, осенью и зимой через лесок и поляну, а там через мольбище и Кизнерский посёлок - и до школы.

По дороге были самые разные случаи.

Возвращаемся однажды из школы. После посёлка начинаются поля. В поле тарахтят колёсные тракторы. На одном из них мой двоюродный брат - сын тёти Дуни Синярской - Пётр Бабушкин. Он работал трактористом в Кизнерской МТС и пахал поле. Посадил меня и двоих моих друзей и сделал оборот на 2 км и привёз обратно туда, откуда нас увёз. Мы уже больше нигде не задерживались и пришли домой раньше обычного и говорили родным и знакомым, что мы пришли потому раньше, что приехали на тракторе.

А зимой нас обычно кто-то из родителей по очереди увозил на шесть дней - на неделю в школу и жить в общежитии, конечно, со своими продуктами.

Общежитие - это комната с большим столом и полатями под потолком для сна. Были и шкафы для хранения продуктов.

Вечером устраивали игры в зале, а перед сном на полатях рассказывали сказки. Обычно рассказывал Вася Савиных, именно от него я впервые услышал сказку «Конёк-горбунок». Тётя Вена Кошкина - сторож и техничка, живущая в избе-пристрое к школе, готовила нам еду и грела воду, следила за нашим поведением, помогала во всём. С ней жил сын Леонид, не намного старше нас, и он учился в ШКМ - семилетке. Жили в общежитии ученики двух деревень - Липовки и Яксера.

В декабре 1934 года, когда мы учились в 3-м классе, нам объявили, что в Ленинграде убит Сергей Миронович Киров, наш земляк, родом из г. Уржум.

В это же время, помню, мы заклеивали на стенке портреты маршалов Советского Союза Блюхера, Тухачевского, Якира как, якобы, врагов советского народа.

В 1936 году было принято Постановление правительство «О семилетнем образовании». И многих, раньше нас окончивших 4 класса, заставили учиться в 5-м классе.

В школе организовали вместо двух классов - пять, и мы учились вместе с ними.

Классным руководителем 5, 6 и 7 классов была учительница математики Чугунова Татьяна Александровна.

Мой папа - стрелочник

В январе 1936 года мой отец Федор Артемьевич поступил работать стрелочником разъезда Ягул, с 1939 года - дежурным по станции Ягул. И мы с семьей в мае 1939 года переехали в здание станции Ягул. В доме было два подъезда на пять семей. Кроме квартир были кладовки.

Для коровы построили из бывшего липовского амбара хлев с сеновалом. До этого в деревне держали две козы с козлятами, держали поросенка на мясо. Сено для коровы отец накашивал в болоте в пойме Люги за два километра от квартиры. После подсушки сено переносили на сеновал. Носили все по возможности. Отец большую ношу, мама поменьше, я еще меньше. Иногда носила и сестра.

Картофель сажали там же, около здания станции. Сеяли зерно около семафора. Однажды мы с мамой жали серпами вдвоем, а продукты на обед положили под снопы. В середине дня наши продукты потерялись. Кто их забрал - мы не узнали, пришлось дожинать рожь без обеда, голодными.

Музыка

Моя дядя, брат отца Иван старше меня на 7 лет. Он учился в школе в Кизнере, и каким-то образом у него оказалась первая музыка в семье - трёхструнная балалайка. Он играл на ней некоторые мелодии и учил меня. Я что-то умел, а уже когда учился в школе-семилетке, отец купил у кого-то с рук гармошку немецкого строя, которая отличалась звучанием наоборот. Если русская звучала звуком-строем при растяжении мехов, то у немецкой гармони - при сжимании, и наоборот.

Видимо, мой музыкальный слух был недостаточный, да и усердия у меня не хватало. Я научился только некоторым мелодиям. Но, тем не менее, ягульским девчатам играл для танцев. Куда гармонь девалась, я не знаю, в сентябре 1941 г. ушёл в армию.

Оружие

Отец у кого-то так же с рук купил ружьё - берданку калибра 20. Патронов к ней было штук пять. У всех охотников были ружья более высокого калибра 12-16 мм. Для ружья покупал заряды и порох, а дробь делали из свинца, разогревали кусочки и их раскатывали на дробь. Бывало, и дробь покупали. Ходил я по окрестностям Липовки и Ягула, так и не убив ни одного зайца и другого зверя. Ружье осталось, а я в 1941 г. ушёл в армию.

Мои заработки

При переезде из Липовки на разъезд Ягул мне было 14 лет. Там у нас огорода не было. И мне пришлось начинать работать в ремонтной бригаде путейцев железной дороги - повременщиком, где за рабочий день платили по пять рублей. А работа была тяжёлая: меняли рельсы, шпалы. Копали балласт - насыпь, полотно. Это было в период летних каникул. Кроме того, приходилось грузить дрова в вагоны для отправки их на валенную фабрику в г. Кукмор.

После окончания 8 классов меня назначили возчиком печёного хлеба с железнодорожного магазина ст. Кизнер для работников движения разъезда Ягул.

Уезжал утром в Кизнер, получал хлеб - буханки и загружал их в мешки. Количество было установлено нормой по количеству рабочих и иждивенцев. Потом грузил их на тормозную площадку товарного поезда. Иногда приходилось на ходу сбрасывать хлеб и прыгать самому с поезда.

Мне надлежало не только привезти хлеб в Ягул, но и развесить каждой семье и получить деньги за хлеб, а утром на эти деньги купить его снова на ст. Кизнер.

Вместе со мной возили хлеб ребята со ст. Саркуз для путейцев и движенцев отдельно. Все мы были друзьями.

Это же самое я делал летом 1941 года до отъезда в армию в сентябре.

В гости на праздник

В Липовке престольный праздник был Крещенье, а в других окрестных деревнях - свои праздники. Мой дядя Василий Дмитриевич с женой Александрой собрались 7 января 1940 года ехать на праздник в деревню Елох, это более 15 километров, на колхозной лошади на кошёвке и пригласил меня, пятнадцатилетнего.

Ехал я на облучке, погода была хоть и зимняя, но тёплая.

Прогостив два дня, дядя вечером собрался домой, приглашает меня. А я решил ехать на поезде на другой день утром.

Отправляться нужно с разъезда Кочетло, расположенного от деревни Елох в четырёх километрах. Утром дяде Алёше, мужу тёти Лиды, у кого мы гостили, нужно было идти на работу в Кочетло - он работал на железной дороге.

За ночь к утру наступил сильный холод. Я одет был по-лёгкому, на ногах чёсанки с галошами, на руках перчатки шерстяные тонкие, на голове не ушанка, а кубанка.

Дорогой до Кочетла я сильно замёрз. В зале ожидания вокзала было холодно. Печка натоплена дровами слабо, и мне обогреться не пришлось. Из-за холода поезда опаздывали, особенно пассажирские, и я на тормозной площадке товарного поезда доехал до ст. Кизнер.

В зале ожидания было тоже не так тепло, и я решил 9 км до Ягула идти пешком. Дошёл 2 км до Батыревского переезда, и меня догнал товарный поезд. Из-за холодов скорость была не так высока, и я решил на ходу на него сесть. Еле поймался за ступеньки тормозной площадки, а впереди - мост, с которого я мог упасть с высоты четырёх метров. Но я удержался и поднялся на тормозную площадку. И так я доехал до разъезда Ягул, то есть до дома,

Но так как я съездил в гости, то они к празднику приедут к нам. А водки нет, и в Кизнере её нет. Меня посылают в Вятские Поляны.

На поезде я уехал в Поляны. А мороз ещё более крепчал.

Со станции В. Поляны до села В. Поляны более километра. А водка продаётся только в селе.

Ветер боковой с Вятки ещё более усиливает мороз. Я, спрятавшись за сани лошадиные, нагруженные тюками, видимо, с ватой, добрался до села, где жила моя тётя Надя, сестра моей матери.

Согревшись у них, я отправился по магазинам. Я знал, что поллитровая бутылка водки стоила 6 рублей. Но куда в магазин ни зайду, цена 9 рублей. А в это время шла война с Финляндией, и водка с 1 января подорожала, чего я не знал.

Взял я четыре бутылки и добрался до вокзала. Из-за холодов пассажирские поезда опаздывали, и мне пришлось на вокзале жить двое суток, пока пришёл пассажирский поезд.

Моя учёба

Осенью 1939 года, чтобы не ходить 6 километров в школу в Кизнер, я поехал в г. Можга (тогда станция Сюгинская) в педагогическое училище.

Сдав письменную работу по математике первым, первым попал и на устный экзамен по математике. Не ответив на дополнительный вопрос «Что такое прогрессия?», я замаялся, расстроился, забрал документы и унес в ветеринарный техникум.

За один день все экзамены сдал и 1 сентября начал учиться. Но через пять дней забрал документы и приехал в Кизнер, поступил в 8 класс.

В Ягуле были друзья, с которыми вместе проводили время. Пивоваров Петр 1922 г.р., Семенов Сергей 1924 г.р, Куликов Петр 1925 г.р., Кузмичев Володя, Титов Степан и гармонист Клобуков Филипп. Девчата были Ваганова Анна, Ворончихина Нина и уже более старые девушки - двое Вагановых, Титова Мария, Куликова Афросинья. Поселок был за зданием станции: 10 домов и одна железнодорожная казарма, где жили три семьи.

Вечерами и в праздники собирались летом на улице на бревнышках - играли, танцевали под гармонь Филиппа.

Ходили за малиной в лес за деревню Старый Трык. Купаться ходили на мельницу на Люгу, где жил Семенов Сергей. Мы иногда группой парней уходили на опушку леса с бутылкой водочки и курили. Выпивали понемногу, не допьяна.

В 1939 году мне шел 15-ый год. В школу ходили 6 км в село Кизнер. В морозное время жили у знакомых в селе Кизнер. Я жил у двоюродной сестры Валентины Тороповой, дочери старшей сестры матери Марии. Жил в задней избе, в передней жила семья Тороповых: Валентина с мужем Александром Ивановичем и двумя дочерьми Ниной и Люсей, сына Володи ещё не было.

В задней жили квартиранты. В закутке муж с женой и ребёнком Пономарёвы, в общей комнате девчата, учащиеся нашей школы из деревни Старын Копки родом, и я.

Помню, однажды на лошади (Александр Иванович был конюхом в колхозе) ездили на ст. Кизнер в железнодорожный клуб на просмотр кинокартины «Свинарка и пастух». Ездили со всей семьёй Тороповых. Других клубов ни в селе Кизнер, ни на станции Кизнер, ни тем более в Липовке не было.

В 1940-1941 учебном году подружился с ученицей 8 класса Ниной Назаровой, а я учился в 9 классе. Будучи в армии, вел с ней переписку, но она прервалась. Нина в 1941 году поступила в медучилище в г. Ижевск.

В мае 1940 года я вступил в комсомол.

В 1941 году закончил 9 классов. А летом 22 июня началась война с Германией.

В 10 классе я проучился только пять дней. Нас всех школьников распустили до 1 октября для помощи колхозам в уборке урожая.

Добровольцы

22 июня 1941 года в воскресенье к нам на разъезд Ягул пришли молодёжь из деревни Яксер за 3 километра. Вечерок провели в посёлке, танцевали, играли. А к вечеру я провожал домой по лесу и яксерскому полю девушку, бывшую одноклассницу Августу Сахарову и перед этим услышал, что немцы напали на СССР в 4 часа утра. И разнеслись слухи, что Турция тоже воюет.

Мой отец в то время отдыхал в санатории в Грузии. Настроение было ужасное, я переживал за своего отца, Потом по радиоприёмнику, находившемуся в кабинете начальника станции Ягул, услышали более-менее достоверные сообщения о нападении немцев и бомбежке наших городов.

3 июля в Кизнере, в центре района состоялся митинг, где передавали сообщение и речь министра иностранных дел В.И. Молотова, а позднее Сталина И.В. На митинге я присутствовал и хорошо запомнил слова «Враг будет разбит, победа будет за нами!»

Позднее на станции Кизнер я видел, как остановился санитарный поезд, и ходящие раненые вышли на перрон. Я спросил одного, где он был ранен. Он ответил, что очень горячие бои были под Смоленском, и что его там ранило.

С фронта шли тяжёлые известия. Сообщалось о потере наших городов, об эвакуации заводов и людей. Шли эшелоны с солдатами на запад, а оттуда эшелоны со станками, оборудованием и рабочими этих заводов. На митинге и позднее выступали молодые люди, добровольно шедшие на фронт на помощь нашей армии.

Я и еще несколько учеников из 9 и 10 классов 5 сентября явились в райвоенкомат посёлка Кизнер, чтобы нас направили в армию. Мне в это время шел 17-ый год (до 1 ноября).

Нам предложили военную школу в г. Курган Челябинской области, куда 22 сентября нас на поезде и отправили.

Из Кизнера уехало одиннадцать человек и двенадцатый из деревни Машкино,

Арест дяди Василия Дмитриевича Копанева

Брат моей мамы, Василий Дмитриевич Копанев в 1940 году работал шофёром на шпульно-катушечной фабрике в Вятских Полянах и жил с семьёй в деревне Усад на частной квартире.

Он получил решение колхоза «Ударник» деревни Липовка о приглашении его на должность председателя колхоза вместо снятого.

Во время его работы колхоз имел положительные показатели по развитию и укреплению дисциплины, своевременное и полное выполнение государственного заказа по всем видам продукции. В том числе и по поставкам зерна.

Некоторые колхозы не выполнили план сдачи зерна, и чтобы в целом выполнить план по району, руководство довело до колхоза дополнительное задание на поставку зерна.

Для его выполнения приехал уполномоченный по заготовкам района Шуклин Фёдор Сергеевич, который потребовал выполнения задания.

Василий Дмитриевич возразил против дополнительной сдачи зерна. За это его судили как саботажника. Осудили на пять лет лишения свободы, которые он отбывал в городе Норильске на строительстве Николаевского завода. Вернулся в Липовку после отбытия срока - после войны.

Военная школа в городе Курган

Из двенадцати человек моих земляков после комиссии в военной школе осталось восемь человек. В феврале 1942 года четыре человека отчислены и отправлены в танковую часть города

Нижний Тагил. Нас осталось четыре человека, и все мы школу окончили.

Школа эвакуирована с Украины из г. Лузины Киевской обл.

В Кургане были ужасные условия. Занятия проводились в нескольких корпусах в разных частях города. Отопление печное, дров не хватало. В классах холодно. Казарма была в полуподвальном кирпичном помещении. Свет еле светил, учить задания было трудно, туалет во дворе, вода в чанах, умывальники в не отапливаемых помещениях.

Командиры требовали дисциплины, требовали даже мало возможное. Умывались мы снегом. В столовую ходили за 2 км от казармы. Старшина Мекешкин (из г. Можги) с 1917 г.р. над нами, молодежью, порой просто издевался. Командир роты старший лейтенант Годарожа поддерживал Мекешкина.

После сдачи экзаменов в июле 1942 года нас, группу 50 курсантов без звания, направили на стажировку в Московский военный округ.

В Москве мы прожили всего четыре дня, и нас направили в г. Ижевск.

Перед отправкой в Ижевск мы с Сергеем Копаневым решили посмотреть метро. Я в 1940 году был в Москве и ездил в метро. А Сергей - нет. Вот он меня и попросил проехать одну остановку на метро. А мы были на Курском вокзале. В метро мы ехали одну остановку, вышли из вагона. При подъеме на улицу нас встретил патруль. Спросив отпускной или командирское предписание, и обнаружив, что их у нас нет, нас забрали в комендатуру, в школу.

Потом более половины наших курсантов привели тоже к нам. И нас всех отпустили. А могли бы попасть в штрафную роту, что потом и случилось с Сергеем в 1944 году тоже в Москве.

В 1942 году после окончания теоретических занятий в авиашколе в Кургане меня в числе 50 курсантов направили на стажировку по авиатехнике в Московский военный округ, а округ направил нас в Ижевск, в 34 запасной авиаполк, который располагался на территории аэропорта Пирогово с 10 июля по 10 сентября 1942 года.

После окончания стажировки я сообщил отцу по железнодорожному телефону, что мы будем ждать в городе Агрыз поезда на Курган. Отец меня приехал проводить. Больше я его не видел. Он умер 22 мая 1942 года. Меня отпустили на похороны из Куйбышева с аэродрома Кряжонок, но я опоздал. Приехал в Ягул, когда отец был похоронен на Кизнерском кладбище, куда я и съездил на его могилу.

Когда мы были в Ижевске, к нам приезжали родные, моя мама и двоюродная сестра Галина, так как со мной был её брат Сергей Копанев. Мама с Галей и сообщили нам, что умерла наша бабушка Анна Елисеевна,

2 августа 1942 года, по моей просьбе, меня отпустили на одни сутки домой в Ягул. Там я встретил моих одногодков из Липовки, которые ехали из райвоенкомата с повестками о призыве в армию.

Вечером того же дня я явился в свою часть. Жили мы в школе на улице Телегина. 10 сентября 1942 года мы отправились в Курган, где находились до 2 декабря 1942 года. Мы, кизнерцы, 4 человека были вместе. Это Копанев Сергей Васильевич, Шарапов Сергей Захарович и Русских Георгий Иванович и я. Мне тогда шел восемнадцатый год.

В Кургане мы ходили в караул, посылали нас в совхоз на уборку соломы, уборку урожая и заготовку дров в лес для отопления школьных зданий.

В декабре 1942 года, присвоив мне звание «сержант» и должности «механик самолета», направили в Куйбышев в 1-ю запасную авиабригаду.

Служба в армии

Служить пришлось в г. Кипель в 40 км от Куйбышева. Разместили в бывшем здании театра с четырехэтажными нарами. Здесь мы ходили в караул по охране военных складов в тулупах с винтовкой.

В начале 1943 года нас, Копанева Сергея и меня, «бессапожных» направили на аэродром ст. Кряж на окраину Куйбышева в тех. команду по ремонту аварийных самолетов Ил-2 (тех.команда-153).

Здесь летом 1943 года был первый раз в небе над Куйбышевым на высоте 2000 метров на только что отремонтированном самолете Ил-2. В этой же техкоманде побывал на гауптвахте 5 суток.

В мае там же в соседнем поселке Красный Кряжок встретил девушку Клаву Кольцову с 1924 г.р. С ней встречался, даже был у нее. Она жила с двумя братьями Володей 1928 г.р., Виктором его моложе. В августе 1943 года Клаву проводил в райвоенкомат г. Куйбышева в армию.

В это же время я заболел малярией, а уже на заводе № 24 - в Безымянке - желтухой в ноябре 1943 г.

В августе Сергей Копанев, мой двоюродный брат, уехал в Магнитогорск в школу пилотов, а в сентябре нас четверых человек из тех.команды направили работать на авиационный завод № 24 на «Безымянку». Сейчас это район Самары.

Жить нас направили в г. Куйбышев на улицу Куйбышева, недалеко от Волги. А ехать на завод на рабочем поезде 18 км. Кроме того поселили на седьмом этаже здания без лифта.

Работали в две смены по 12 часов. Две недели в дневную смену, две недели без выходных - в ночь. И, отработав 12 часов, проехав 18 км, да идти по городу около трёх км, подняться на седьмой этаж, хватало сил только бухнуться замертво и отключиться до отправки на завод. Завтрак, обед и ужин на заводе. Позднее нас перевели в деревянный барак на Безымянке.

Сначала я был слесарем - нарезал внутреннюю резьбу в шатуне для мотора. Завод выпускал моторы к самолету Ил-2. Позднее меня перевели на токарный станок изготавливать замок соединения деталей шатуна.

6 ноября в день Октябрьской революции девушки нашего цеха пригласили в город на праздник, после чего я заболел желтухой и полмесяца был на больничном.

На фронт

После выхода на работу меня вызывает старший лейтенант Черняк в коридор барака и говорит: «Мы хотели тебя отчислить в числе четырех, которые плохо работают. В цехе твоем против, чтобы тебя отчислили. И мы решили отослать Ивана Климова».

Я возразил: «Он - офицер, говорит, и их отправляют на фронт. А я уже писал два рапорта, чтобы меня отправили на фронт».

Он мне: «Как хочешь».

И я через два дня был в селе Кинель-Черкассы, где формировался 945 штурмовой авиаполк. Так я попал на фронт.

Хотя до этого еще были другие действия. В январе 1944 года в теплушках нас направили на Украину. Через полмесяца мы прибыли в г. Красноград, разместили нас по частным домам в деревне Песчанке. Погода сырая, а мы в валенках.

По тревоге, кто как сможет, выехали на товарняках через Полтаву в Миргород. Разместили нас в здании школы.

Однажды нас направили в лес за дровами на автомобиле через село Сорочинцы. Так я попал в место - Сорочинская ярмарка, описанное Н.В. Гоголем.

Аэродром

Аэродром располагался за железной дорогой на поле за 1 км от школы. Так мы получили первые самолеты Ил-2, стали прибывать пилоты. Одному из первых мне вручили самолет, на котором тренировали прибывших из училищ пилотов. В один из мартовских дней мой самолет при взлете задымил и сел на вынужденную. Я пешком по направлению, куда удалился самолет, пошел. Увидел его одно шасси в яме в саду деревни. Сняли крылья и на автомашине грузовой через г. Миргород привезли на аэродром и поставили в капонир.

В это время наш полк перебазировали в село Казельщина недалеко от г. Кременчуг. Мы втроем - техник Козлов, я и моторист Савельев Виктор остались и перешли на частную квартиру. На аэродром прибыли американцы. Сюда должны были прилететь «Летающие крепости» - самолеты Америки.

После смены мотора отремонтировали самолет. 15 мая 1944 года прибыли на поезде в с. Казельщина. Этот самолет передали тому пилоту, который сел на вынужденную - сержант Ильин, механику Михельсону, а мне дали другой ИЛ-2 и дали постоянного командира экипажа - лейтенанта Губина Петра Емельяновича.

В один из первых полетов Губин П.Е. при взлете потерял педаль левой ноги, и самолет опять вышел из строя. Нас мучили на разборке колес по выявлению причины. Губин сразу сам говорил о том, что нога соскользнула с педали - это была самая настоящая причина. Отремонтированный этот самолет остался у нас с летчиком Губиным П.Е, на нём мы сделали 98 боевых вылетов и в декабре 1945 года оставили исправным на аэродроме г. Витшток на севере Германии после окончания войны.

В с. Казелыцино я лежал в лазарете три дня с малярией, лечили акрохином, порошок желтого цвета.

На запад

В начале июля 1944 года, погрузив нас в товарный поезд, отправили на запад. 10 июля на станции Коростень нас немцы бомбили. После объявленной тревоги «воздух» многие выскочили из вагонов - разбежались в поле.

В это время состав наш увели в выемку. Собравшимся после бомбёжки к путям нам сообщили, чтобы мы здесь ждали, утром состав подадут сюда.

Через час немецкие самолеты снова прилетели, навешали светящихся бомб и начали нас бомбить. Побегав по полю, я увидел одиноко стоящий домик, под окном которого вырытая хозяйкой дома щель. Там мы и спрятались вместе с другими.

Утром собрались у переезда. Собрали погибших - их оказалось 28 человек, много девушек. В составе были все из нашей дивизии. Похоронив погибших в общую могилу, мы двинулись дальше.

По прибытии в Луцкую область под г. Ковель, куда прилетели наши самолеты, началась боевая работа - полеты на вражеские позиции. Началась операция под названием «Багратион» в составе 1-го Украинского, а потом 1-го Белорусского фронта.

Белорусский фронт

Командующим Первым Белорусским фронтом был Жуков Георгий Константинович. Мы были в составе 16-ой воздушной армии, командующий генерал-лейтенант Руденко; в составе 6-го корпуса - командующий генерал-майор Комаров, 198 штурмовая дивизия - командующий полковник Белоусов, командир полка майор Кочанов. Командиры эскадрильи менялись -некоторые погибли: Охлопков и др.

Перелетели на территорию Польши, дошли до реки Висла. Действовали на Варковский плацдарм южнее г. Варшава.

18 августа 1944 г. в день авиации мой самолет № 31 с пилотом Губиным не вернулся с боевого задания. К концу дня сообщили, что он на подбитом самолете перетянул через реку Висла, сел на аэродроме, где базировались истребители. На второй день он прилетел на наш аэродром. В самолет попало 2 снаряда зениток, раздробив бронестекло лобового фонаря, лишив пилота видимости. Второй снаряд пробил обшивку плоскости, попал в патронный ящик пулемета «шкасс». Открывшиеся снаряды взорвались, деформировав верх плоскости, а внизу выдавив люк. Это был единственный случай с моим самолетом.

Поляки нас приняли очень хорошо. Девушки спели нам нашу «Катюшу» на русском языке, привозили на лошадях продукты - хлеб и др. Мы их отправляли к кухне.

После стабилизации фронта на р. Висла нас направили на отдых восточнее г. Бреста в деревню Навицковичи, где мы были октябрь месяц.

В начале ноября по тревоге нас направили к северу от г. Варшава на р. Нарев - Наревский плацдарм. Немцы хотели ликвидировать этот плацдарм.

После этого мы отдыхали в Польше - к востоку от р. Висла, напротив г. Варшава, замаскировав самолеты и аэродром, сделав его перелеском с сосновыми посадками. И так до начала января, начала наступления на Варшаву и освобождения западной Польши, окружения г. Познань и выхода на немецкую территорию.

На вражеской территории

В середине февраля взяли г. Шнойдемюль. Это была укрепленная крепость, окруженная войсками. И мы освободили её от немцев. Город был сильно разрушен и сожжен.

С аэродрома Шнойдемюль наш полк помогал2-му Белорусскому фронту отрезать Курляндскую группировку немцев - выйти коридором к Балтийскому морю, отрезав немцев в Прибалтике.

За освобождение г. Люблина в Польше нашему 6-му корпусу присвоено звание «Люблинский», а за освобождение Варшавы нашей 198 авиадивизии присвоено звание «Варшавской». Нас наградили медалью «За освобождение Варшавы».

Пролетая над Варшавой, я видел разрушенную столицу Польши. Ее разрушили немцы, когда в сентябре-октябре 1944 года подавляли восстание поляков против немцев, организованное правительством Николайчика, находящегося в Лондоне, чтобы без помощи русских освободить Варшаву и восстановить правление прежнего правительства в изгнании.

После Шнойдемюля мы базировались в местечке Ельшталь на восточном берегу Одера, откуда 14 апреля 1945 года начали наступление на Зееловские высоты и Берлин.

Берлин

22 апреля мы, наконец, прилетели на окраину г. Берлина. Мы обеспечивали по два-три вылета обработки немецких позиций, Берлин пал 2 мая 1945 г., и нам сказали: «Отдыхайте, а дальше войска освободят Германию без вас».

За взятие Берлина наш 945 штурмовой полк назван «Берлинским», и нас наградили каждого медалью «За взятие Берлина».

Началась мирная жизнь.

7 мая мы, секретари комсомольских и партийных организаций (я был секретарем комсомольской организации и в январе 1945 г. принят кандидатом КПСС) собрались в политотделе дивизии за 6 км от аэродрома на политзанятиях дивизионной партшколы, Возвращаясь с занятий, к вечеру услышали сообщение, что достигнута договоренность о капитуляции Германии.

Победа!

Возвратившись на аэродром, устроили настоящий фейерверк-салют из всех видов оружия, а как стало темно - вокруг аэродрома зенитчики устроили свой салют. Наши начальники нас успокоили - 8 мая было тихо, а 9-го в 5-00 часов утра собрали нас, секретарей, на командный пункт и объявили, что подписан договор о капитуляции Германии, и что сегодня праздник.

Праздник прошел тихо. Нам вручили медали «За победу в войну 1941-45 г.г.» Так закончилась война для нас.

Мне тогда шел 21-й год.

В это время меня вызвали в штаб полка и предложили ехать на учебу в Харьковское техническое училище на офицерскую должность. От предложения я отказался, так как служил уже около четырёх лет и намерен был демобилизоваться,

В Группе Оккупационных войск

Но пришлось служить еще более 5 лет, и все в Группе Оккупационных войск в Германии в разных частях авиации.

Денежное довольствие механика самолета было 375 рублей. На фронте мы получали фронтовые, полевые, всего около 1000 рублей, с июня 1946 года стали получать 500 рублей в месяц, диета была за вредность повышенная, чем у солдат и мл. специалистов полка, так называемая «техническая».

Жуков в Германии разрешил ношение коротких причесок сержантам и улучшенного обмундирования. В Германии платили рублями 50% ставки за вычетом партийных взносов и 50% немецкими марками, 500 марок в месяц,

Когда я стал старшим механиком, с 1948 года ставка была 550 рублей, марками - 550 и рублями на вкладную книжку,

В марте 1944 года в Миргород к нам приехал из Вольской школы механик Смирнов Василий Иванович с 1925 г.р. У него самолет был № 30, а у меня 31. Служили мы вместе и на фронте, и до конца моей службы, то есть до демобилизации в апреле 1950 г. Сейчас он живет в С.-Петербурге, и мы с ним ведем переписку. Сейчас он болен.

Прибыли с ним еще Шершоков Валентин и Мурашов Виктор - все мы жили в одной комнате. В гостях у Смирнова В.И. был в Санкт-Петербурге в 1987 году - пять дней. Знакомился с городом и пригородами Петергофом и Пушкиным. Виделись с ним на встрече воинов дивизии в Чернигове на Украине и в Гомеле в Белоруссии.

После окончания войны наш полк перебазировался в леса на север Германии, в г. Витшток, в августе 1945 года.

При взлете с аэродрома из-под Берлина летчик Кочергин Леонид Петрович (родом из г. Ижевск с 1921 г.р.) 20 июля 1945 года разбился. Его родственников я не могу найти. До войны он жил в своем доме на улице Угольной за рекой. Похоронен в г. Витшток.

По приезде в Витшток из-за шума в столовой меня посадили на гауптвахту на 5 суток. Аэродром был стационарный с ангарами, хорошими казармами, на нем мы стояли с 945 ШАП. Наши самолеты стояли за летным полем около леса. Мы их охраняли в карауле.

В лесу было много косуль, кабанов. Любители-охотники наши сержанты ходили в лес, убивали косуль, кабанов. Мы их варили и ели.

Там я купил себе небольшой аккордеон.

У меня мотористом был механик без самолета Рыбинцев, а Савельева перевели механиком.

Был там хороший стадион с футбольным полем. Любитель-футболист старшина Пилонин Костя, родом из г. Клинцы Брянской области, каждый день играл в футбол, он был всегда с избитыми ногами.

В декабре 1945 года, оставив самолеты, мы перебазировались на аэродром гор. Коттбус. Наш 945 ШАП расформировали, и нас перевели в 41-й Воронежский авиаполк, а в мае 1946 года перевели в 78 гвардейский авиаполк в гор. Гроссенхайн около Дрездена. Нашу эскадрилью сделали 4-й. До этого в полках было по 3 авиаэскадрильи. В апреле 1947 г. наш полк перебазировали опять в Коттбус.

Отпуск в Липовке

В конце апреля мне предоставили отпуск на 15 дней. Прибыл я в Липовку 1 мая в 3 часа ночи. До г. Брест через две границы везли нас в товарных вагонах. Перед границей Польши СССР наш состав остановили, и мы ждали на станции, когда приедет состав с английской делегацией, возвращавшейся с конференции министров иностранных дел в Москве - США, Англии и СССР.

Через границу я переехал в голубом экспрессе до Бреста. В вагонах забрали документы, проверили вещи, а в Бресте прошли проверку, и на отпускном сделали пропуск - въезд в СССР.

Перед праздником я не успел закомпостировать билет и упросил проводника взять меня в вагон. Так я доехал до Москвы. В Москве тоже невозможно было взять билет, даже пройти на перрон. Заплатив какому-то работнику вокзала, прошли на перрон какими-то тайными ходами. Он же мне помог не с платформы влезть в тамбур через сцепку между вагонами.

В Кизнер прибыл вечером 30 апреля и до Липовки шел ночью. Прибыл 1 мая в 3 часа ночи. Подошел к дому – постучал. Слышу - встала мама. Говорю: «Хозяйка, пустите ночевать». Она отвечает, что у нее ребенок больной и т.д. Я настоятельно прошу. Мама увидела мою пилотку и поняла, что это я. Пустила. Не успел я еще по-настоящему уснуть, мама сходили к деду, и мой крестный - Василий Дмитриевич пришел к нам со словами: «Эй, солдат, ты спать приехал?» Я, конечно, встал.

Год 1947 был голодный, и крестный на картофель в Кизнере купил водки, и мы отметили мой приезд и праздник 1 Мая. Встретился с друзьями-одногодками наземных войск, демобилизовавшимися в марте-месяце этого года - Савиных Василием Ивановичем, Перевозчиковым Василием Ивановичем.

Отпуск провел с Надеждой Савиных. Она меня ночью провожала на поезд на станции Кизнер. Вскоре она вышла замуж за Чистякова Романа в д. Советский.

Деньги на отпуск с вкладной книжки снять не смог ввиду исправления имени в банке в Германии в вкладной книжке. Оформил я снятье вклада в г. Вятские Поляны, где мне выдать отказали. Пришлось при возвращении из отпуска заехать через г. Потсдам в г. Вердер в Госбанк при штабе 16 воздушной армии, и 5 тысяч рублей перечислить маме домой,

В г. Вятские Поляны я встретил своих кузинов Виталия и Юлию. Юлия была в положении с первенцем Людмилой, жена Виталия Нина была тоже в положении. Виталий с 1923 г.р. вернулся с войны без ноги.

Возвратился я в свой полк без происшествий. В сентябре этого года мы, группа механиков полка, выехали в г. Куйбышев на авиазавод получать новые самолеты. Получив их, мы ждали пилотов, которые были на учениях в части в Германии.

По прибытии летчиков вылетели на аэродром «Мартовщина» недалеко от Пензы, где были в течение двух недель. Тут я справлял свой 23-й день рождения 1 ноября.

3 ноября вылетели в Тулу; переночевав, перелетели в Смоленск 4 ноября. В этот же день выпало много снега. С аэродрома невозможно было взлететь. Отсутствие погоды - мы были там до 26 ноября, кончался срок переезда через границу. Мы, оставив самолеты, возвратились в Германию.

17 декабря 1947 года была денежная реформа - меняли деньги. А выехали в Смоленск 10 января 1948 года. Из Смоленска прилетели в Минск, сидели 18 дней, а в Вильнюсе -11 дней, в

Польше в городе Тернув - 7 дней и прибыли в часть 20 февраля 1948 года.

Еще в Германии получили самолеты Ил-10, были базированы еще на трёх аэродромах.

В марте-месяце 1950 года летали в г. Цербс под Магдебургом на съемки кинокартины «Падение Берлина». Там встречались с артистом Борисом Андреевым, с режиссером. Вера Васильева, артистка этого фильма, не приехала, т.к. уезжала в Берлин к своему мужу-офицеру, служившему там. Эту кинокартину я видел один раз. Вскоре ее с экрана сняли, т.к. там очень восхваляли Сталина.

Во время службы в Германии ко мне приезжал Перевозчиков Кузьма Никифорович - офицер, служивший в артиллерии, я у него был, когда он был на охране строящегося в г. Грюнвальде центрального немецкого аэропорта.

Демобилизация

Демобилизовали меня 6 июня 1950 года, когда мне доходил уже двадцать шестой год от роду. Прослужил без малого девять лет. Привез с собой велосипед “Сименс”, кое-что из одежды.

Демобилизовался в звании гвардии старшина. Кроме должности старший авиамеханик был старшиной авиаэскадрильи, водил в столовую и другие места, имел склад вещей солдат и сержантов, отвечал за порядок в казарме, проводил поверки личного состава, физзарядку и АР.

Домой везли нас в товарных вагонах через Калининградскую область, Вильнюс, Смоленск до ст. Ржевск Рязанской обл. На пассажирском поезде до Москвы и из Москвы до дома.

При постановке на учет в Кизнерском райвоенкомате зам. военкома капитан Абрамов И.П. предложил мне работу начальника АХЧ РВК. Я согласился и стал ждать, когда меня допустят до секретной документации. При поступлении партийных документов в райком партии предложили работу пропагандиста. Я заявил, что дал согласие работать в райвоенкомате. В райкоме заявили, что я на учете у них, и меня не отпускают.

Работая в РВК, я должен сняться с учета и встать на учет в Удмуртском военкомате в политотделе. Абрамов И.П. этот вопрос решил, и меня сняли с учета РК КПСС. С 18 августа 1950 года я начал работать в Кизнерском райвоенкомате, избрали меня секретарем парторганизации (не освобожденным). Оклад 665 рублей в месяц.

Женитьба

Вскоре после приезда в Липовку, свою родину, пошёл на танцы, которые проходили на брёвнышках у дома Андриана Силантьевича. Мне 26-й год, а молодёжь - шестнадцати и чуть старше. Наиболее подходящей для меня я увидел девушку Регину, которую пригласил танцевать. После танцев мы ещё сидели на скамеечке и беседовали. Потом эти встречи стали постоянными,

Она работала портнихой райпромкомбината в р.п. Кизнер. Мастерская располагалась в доме Чернышева Николая на улице Красной. Регина работала там со своей старшей сестрой Зиной, ходили на работу и с работы 7 км.

А 1 сентября 1950 года в рабочий день договорились с Региной пойти в ЗАГС регистрировать брак.

До этого мы с мамой и двоюродным братом Сергеем Васильевичем Копаневым (он приехал домой) ходили сватать невесту к её матери Прасковье Петровне Савиных, Договорились мы быстро, так как у нас с Региной уже всё было решено.

Отдел ЗАГСа находился на втором этаже деревянного здания исполкома райсовета. Инспектор Орехова без всяких ритуалов оформила наш брак, выдав свидетельство, Вскоре состоялась свадьба. Вначале у Регины дома, где были гости из Старого Трыка и из Кизнера: дядя Регины Дмитрий Владимирович с женой Евдокией Родионовной Якубенко. У нас была позднее. Один из гостей был Виталий Иванович Попков, мой двоюродный брат, была баба Аксинья, сестры мамы и др.

Жили на частных квартирах в пос. Кизнер до октября 1951 года. 16 июня родилась дочь Татьяна. Взял участок под строительство на ул. Гоголя. Перевез заднюю избу отцовского дома, и к октябрю наемные рабочие построили мне избу, сложили печку. И уже зиму 1951-52 г. г. зимовали в своем доме.

В 1953 году поступил в вечернюю школу в 10 класс, в 1954 году закончил ее и получил аттестат с оценками «отлично», кроме литературы (4) и русского языка (3).

В сентябре 1954 года пригласили на работу в райком КПСС на должность заведующий общим отделом и освобожденным секретарем парторганизации. При объединении с Бемыжским районом в декабре 1956 года меня перевели инструктором орг. отдела РК, т.к. зав. общим отделом Бемыжа была одинокая и с детьми.

В июне месяце 1957 года меня утвердили председателем Райплана Кизнерского исполкома райсовета. В 1958-1959 годах окончил 5-месячные курсы пред. районов в Куйбышеве. Работая в райкоме, в мае 1955 г. ездил по путевке в санаторий им. Калинина гор. Ессентуки с диагнозом холецистит. Первым секретарем РК КПСС был Суворов Михаил Иванович.

Вначале 1961 года утвержден в должности не освобожденного зам. председателя райисполкома. Председателем был Васильченко Леонид Афанасьевич. В декабре 1962 года в наш район вливается Граховский район и создается управление сельского хозяйства.

В 1961 году на месте старого дома построили новый дом с прирубом.

Учёба в институте

Весной 1962 года поступил на заочное отделение Ижевского сельхозинститута. Меня назначили старшим экономистом планового отдела сельхоз.управления по организации оплаты труда в колхозах и совхозах района.

В декабре 1962 года состоялась объединенная партийная конференция, где я выступил с критикой работы секретаря РК Суворова М.И. В сентябре этого года РК КПСС в ответ на критику посылает меня зам. председателя колхоза им. Кирова. От поездки я отказался, мотивируя это тем, что я учусь на 1 курсе института, и я еще не готов работать в колхозе. После окончания института я поеду в любой колхоз.

Меня снимают с работы и исключают из партии. На мою жалобу в ЦК КПСС в партии восстановили. Но работать я сначала поступил в Стройучасток, а затем в промкомбинат главным инженером. При расформировании района - отделяют снова Граховский район, меня приняли начальником планового отдела сельхоз управления. Начальником управления был Шмелев Револьд Михайлович. В это время я ездил в санаторий г. Трускавец с болезнью печени.

Защитил диплом 7 января 1970 года на «отлично» и зачислен в заочную аспирантуру и вскоре в 1970 году утвержден главным гос. инспектором по закупкам и качеству сельхоз. продуктов по Кизнерскому району, а с марта 1975 года - по Малопургинскому району с окладом 2000 рублей. В штате было два инспектора: агроном, по продуктам растениеводства, и зоотехник, по продуктам животноводства, и шофер. В Кизнере была автомашина ЛУАЗ с тентом, а в М. Пурге - «Москвич - 408».

При переезде в Малую Пургу дом в Кизнере продал и получил квартиру. Ездили по всему району по колхозам и совхозам и по заготовительным пунктам: заготконтора, заготзерно, маслозавод и приемные пункты, базы в Ижевске, инспектировали качество приемки и расчеты за сданную продукцию.

Выполняли задания райкома КПСС по контролю за организацией производства, уборки, кормления, приготовления кормов, за подготовкой продуктов к сдаче и продаже, доставкой их к пунктам сдачи продукции.

Дети и внучка

Жена Регина - в 1955 году родила сына Геннадия и до 1961 года была домохозяйка, в 1961 году поступила лаборантом в семенную инспекцию в пос. Кизнер и переводом переехала в с. Малая Пурга в инспекцию семенную. Работала до 1978 года. Умерла в М. Пурге 9 августа 1978 г., похоронена на кладбище в с. М. Пурга.

Дочь Татьяна после 10 классов училась в Ижевском механическом институте на экономическом факультете на вечернем отделении и работала в ОТК автозавода «Ижмаша», позднее на Металлургическом комплексе в отделе оплаты труда и заработной платы. С июня 2006 года на пенсии.

Сын Геннадий после окончания 10 классов работал в Доме пионеров два года руководителем кружка моделей, с 1974 года работает на автозаводе наладчиком, женился в 1980 году на Любови Елизовой, имеет дочку Юлию с 1981 г.р.

Дочь Татьяна в 1975 году вышла замуж за Шкуратова Василия Ивановича 1950 г.р., работает в инструментальном производстве «Ижмаша», имеют сыновей Сергея 1978 г.р. и Игоря с 1979 г.р.

После смерти жены Регины поступил работать начальником отдела управления заготовок Удмуртпотребсоюза в 1979 году. В мае 1980 года переведен в передвижную механизированную колону на должность инженера по технике безопасности, в 1982 году на должность мастера, где проработал до ухода на пенсию 1987 года.

С сентября 1987 года до марта 1991 года работал охранником на автостоянке Аэропорт-2 и Молодежной. С 1991 года не работаю. В июне 1991 года ВТЭК дала мне инвалидность 2-ой группы.

С 1991 года по ноябрь 2000 года был председателем Совета ветеранов на ул. Молодежной микрорайона с № 11 по № 45 жилых домов -19. Сейчас член комиссии по работе среди участников Великой Отечественной войны Устиновского районного Совета ветеранов,

7 мая 2006 года в Подмосковье родилась у внука Сергея правнучка Машенька.

Стареть некогда

Участвую в работе районного совета ветеранов. Как участник Великой Отечественной войны хожу в школы, к Вечному огню, на призывной пункт военкомата Удмуртии, где рассказываю о войне 1941-1945 г.г.